Lupus non mordet lupum (лат. - Волк не кусает волка)
Это был большой город. Много высоких не_живых домов. Офисные здания, маленькие конторки, узкие улочки и огромные проспекты. Магазины с яркими неоновыми вывесками, стеклянные витрины с абсолютно не нужным, но почему то все равно покупаемыми товарами. Мертвый город для людей. Вылизанный трудолюбивыми уборщиками, в нем отказывались селиться даже вездесущий крылатые крысы – голуби – извечные жители мегаполисов. На окраине города, за самым не благоустроенным районом, был пустырь. С дикой травой и большим пространством. Сидя на его краю можно было видеть небо с трех сторон. И если не оборачиваться, то можно представить, что никакого города нет. А есть только жесткая трава и маленькие чахлые деревья, которые стали такими от сильных ветров, а не из-за промышленных отходов.
Она приходила сюда каждое новолуние. Садилась на холодную землю и ждала. Через полчаса, а иногда и дольше, к ней подходила огромная собака и садилась рядом.
От куда эта собака? В городе она жить не могла, а пустырь слишком мал, чтобы прокормить такое большое животное. Таким вопросом мог задаться любой горожанин. А ей было все равно. Каждое новолуние они сидели рядом. Именно рядом. Не слишком близко, чтобы быть родными, не слишком далеко, чтобы быть чужими. Молчали. Иногда она хотела бы протянуть руку, чтобы коснуться густой шерсти собаки, но та, почуяв движение, всегда предупреждающе скалила зубы. А потом пес, всегда перед самым рассветом, вставал и так же тихо уходил неизвестно куда. Туда, от куда появлялся. А ей приходилось ждать следующего новолуния.
Она приходила сюда каждое новолуние. Садилась на холодную землю и ждала. Через полчаса, а иногда и дольше, к ней подходила огромная собака и садилась рядом.
От куда эта собака? В городе она жить не могла, а пустырь слишком мал, чтобы прокормить такое большое животное. Таким вопросом мог задаться любой горожанин. А ей было все равно. Каждое новолуние они сидели рядом. Именно рядом. Не слишком близко, чтобы быть родными, не слишком далеко, чтобы быть чужими. Молчали. Иногда она хотела бы протянуть руку, чтобы коснуться густой шерсти собаки, но та, почуяв движение, всегда предупреждающе скалила зубы. А потом пес, всегда перед самым рассветом, вставал и так же тихо уходил неизвестно куда. Туда, от куда появлялся. А ей приходилось ждать следующего новолуния.